Призрак перепроизводства

Выступая на недавнем Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ), вице-премьер Александр Хлопонин сравнил ситуацию в  лесной отрасли с  первобытно-общинным строем. «Все больше убеждаюсь, что мы в  каком-то первобытно-общинном строе находимся. Такое ощущение, что мы как зависли там лет 30 назад, так весь лесопромышленный комплекс и существует. Кто посильнее – выживает, кто послабее – ворует», – посетовал чиновник.

Но «черные лесорубы» и экономические сложности – лишь часть общей картины. Не меньший ущерб отрасли наносит экстенсивная модель, по которой годами развивалась отрасль. Вместо того чтобы восстанавливать вырубленные участки, бизнес продолжает вовлекать в хозяйственный оборот все новые и новые лесные территории, что приводит к дефициту сырья. На Северо-Западе, где сосредоточены основные мощности по производству целлюлозы, бумаги и картона, доступная древесина уже близка к истощению. Так что возможностей для строительства новых ЦБК в регионе в общем-то нет. «Есть проект группы «Свеза», который потенциально обеспечен лесными ресурсами (порядка 5 млн кубометров), но это скорее исключение, чем правило. Вокруг основных центров переработки лесные ресурсы истощены», – констатирует руководитель Федерального агентства лесного хозяйства Иван Валентик.

Компания «Свеза», принадлежащая владельцу «Северстали» Алексею Мордашову, не первый год заявляет о желании построить в Вологодской области завод по производству беленой целлюлозы, но признаков, что проект сдвинулся с  места, пока нет. Впрочем, на ПМЭФ Алексей Мордашов подтвердил актуальность этих планов, отметив, что инвестиции в проект составят 2,2 млрд долларов.

В Сибири и на Дальнем Востоке все наоборот: леса хватает, но недостает перерабатывающих производств. К примеру, на Дальнем Востоке вообще нет ЦБК – Амурский комбинат обанкротился в 1997 году, а новых проектов с тех пор реализовано не было. Лесная отрасль тут фактически функционирует как гигантская лесопилка: круглый лес вырубается и гонится на экспорт в  Китай. В  прошлом году 73% вывозимой из Дальнего Востока лесной продукции составила необработанная древесина.

Идем на восток

Увидев, что коридор возможностей в западной части страны сужается, инвесторы потянулись на восток. Точкой притяжения для них стала богатая хвойными лесами Сибирь. В ближайшее время здесь может вырасти сразу несколько новых перерабатывающих заводов. Segezha Group, входящая в АФК «Система», сейчас присматривается к строительству ЦБК в Красноярском крае. Этот же регион выбрал для размещения нового производства Внешэкономбанк (ВЭБ), до последнего времени предпочитавший участвовать в лесных проектах исключительно в качестве кредитора. Институт развития готов потратить на создание нового целлюлозного завода порядка 1,5 млрд долларов. Схожие планы есть и у компании «Сибирский лес», которая также выбрала местом своей дислокации Красноярский край.

Еще один ЦБК может появиться на Дальнем Востоке. За воплощение проекта совместно с  RFP Group и  компанией «Азия Лес» намерен взяться ВЭБ. «Здесь мы реализуем кластерный подход, когда не только предприятия ВЭБа, но и другие предприятия через кластер могут стать участниками консорциума по строительству ЦБК. Сейчас мы начинаем preusability study и позже сможем дать ответ о показателях проекта», – рассказал председатель ВЭБа Сергей Горьков.

Другая причина интереса инвесторов к восточным регионам – близость Китая. Поднебесная  – единственный крупный рынок, на котором до сих пор растет потребление бумаги. Аппетиты азиатского соседа действительно огромны. По оценке IndexBox на него приходится треть обще- мирового потребления целлюлозы и четверть потребления бумаги, а спрос на эту продукцию во многом удовлетворяется за счет импорта.

Оказалось, возить в Китай целлюлозно-бумажную продукцию выгодно даже с Северо-Запада, несмотря на удаленность от рынка сбыта. Так поступила, например, Segezha Group, переключившая часть своих экспортных поставок на Китай (подробнее см. «Уйти в лес», стр. 16).

Основной российский игрок на китайском рынке – группа «Илим». Компания продает туда более 40% своей продукции, в том числе хвойную и лиственную целлюлозу, а также тарный картон. С прицелом на китайский рынок «Илим» реализует и  свою модернизационную программу. В  планах компании  – обновление мощностей на комбинатах в  Усть-Илимске и Братске, стоимостью 53 млрд рублей.

Также в «Илиме» допускают возможность строительства нового целлюлозного производства в Усть-Илимске. Свой кусок китайского пирога, видимо, достанется и новым игрокам. Согласно прогнозу группы Илим, к 2020 году общий объем потребления целлюлозы в Китае достигнет до 38 млн тонн. Для сравнения, за прошлый год в России было выпущено только 8,2 млн тонн целлюлозы.

Правда, в последнее время Китай взял курс на снижение зависимости от зарубежного сырья для производства бумаги. Это может привести к сокращению темпов роста импорта целлюлозы в Поднебесную в два-четыре раза, по сравнению со среднегодовым уровнем в  2007-2015 годах (8,6%), предупреждают аналитики IndexBox.

Лесное бездорожье

Пробуждение интереса инвесторов к  лесу  – хорошая новость для отрасли, которая долго считалась недоинвестированной. По сути, с нуля ЦБК не строились в  стране уже несколько десятилетий  – мешала капиталоемкость и длительная окупаемость таких проектов. По этой причине участники рынка в лучшем случае ограничивались модернизацией существующих мощностей.

Но и сейчас потянуть инвестиции в новое производство без помощи государства будет трудно. «Подход, когда инвестор строит предприятие, а государство – инфраструктуру, может серьезно увеличить инвестиции в лесную отрасль. В проекте целлюлозного завода мы хотели просить правительство увеличить инвестиции на развитие дорожной инфраструктуры, лесных дорог, проведения кадастрирования лесов, противопожарные мероприятия», – конкретизирует Алексей Мордашов.

Лесная инфраструктура – наболевшая проблема для бизнеса. Без системного восстановления лес вокруг крупных предприятий со временем истощается. Для того чтобы получить доступ к ресурсам, промышленники порой вынуждены все дальше и дальше углубляться в лес. Радиус доставки иногда достигает 500-600 км, что обнуляет потенциальную рентабельность, отмечает Иван Валентик.

Положение усугубляет слабое развитие лесных дорог. Это не дает эффективно эксплуатировать освоенные лесные территории и затрудняет доступ к удаленным участкам. Россия нетипична по структуре затрат на производство, говорят участники рынка. Если в других странах на транспортировку древесины приходится только треть затрат, то в России – половина.

В дополнение к развитию инфраструктуры Алексей Мордашов предлагает государству субсидировать транспортировку лесной продукции, а также повысить допустимую нагрузку на ось грузовиков до 50 тонн. По подсчетам бизнесмена, применительно к его новому проекту эта мера принесет дополнительный эффект порядка 50 млн долларов в год.

Председатель совета директоров Группы «Илим» Захар Смушкин считает необходимым передать распределение квот по аренде лесов для крупных проектов с регионального на федеральный уровень и снизить средний возраст лесозаготовки. «Наиболее интенсивный рост древесины происходит в первые 60 лет. Надо понизить возраст лесозаготовки, чтобы увеличить ее объем. У нас он составляет 1,5 кубометра на гектар, а в Финляндии и Швеции – больше 3 кубометров», – сообщил предприниматель на ПМЭФ.

Расшевелить спрос

Но, как в анекдоте, помимо хорошей новости, есть еще и плохая. Представители лесного бизнеса всерьез опасаются, что получат избыток перерабатывающих мощностей. «Мир сейчас пребывает в состоянии депрессии. Потребление находится на том же уровне, а мощности опережают потребление. Поэтому строить предприятия более 1 млн тонн опасно. Здесь есть опасность перепроизводства», – резюмирует Захар Смушкин.

В схожем ключе высказался и гендиректор АО «Монди Сыктывкарский ЛПК» Клаус Пеллер. «У меня пока что сильные сомнения в  необходимости строительства и вообще в перспективности новых ЦБК», – сказал БНК Клаус Пеллер, сославшись на низкую загрузку существующих производственных мощностей.

В Минпромторге полагают, что в ближайшие десять лет на рынке хватит места для четырех новых ЦБК. Как ожидают в ведомстве, это добавит как минимум 1% к российскому ВВП. Всего по задумке властей Минпромторга до 2035 года в России есть потенциал по размещению десяти ЦБК, общей стоимостью около 10 млрд евро.

Если проекты, о которых говорит Минпромторг, состоятся, на рынок хлынут внушительные объемы продукции. На внутреннем рынке для нее будет тесновато в силу небольшой емкости. До наступления кризиса уровень потребления бумаги и картона на человека в России составлял порядка 50 кг, тогда как в Финляндии этот показатель равнялся 266,3 кг, в США – 224,6 кг. С тех пор богаче россияне не стали. В реальном выражении доходы населения опустились до уровня 2009 года, констатировал недавно ВЭБ.


Государство рассчитывает расшевелить внутренний спрос за счет госзаказа, стимулируя использование древесины в строительном секторе. Объем госзаказа, который может быть влит в лесопромышленный комплекс, составляет 2 трлн рублей, сообщил Александр Хлопонин. «Эти средства можно эффективно влить в ЛПК. Мы строим детские садики, школы, пункты пропуска, полицейские участки, дома культуры, мостовые переходы»,  – объясняет он.

Другая идея государства – специнвестконтракты. Этот механизм был введен в оборот в конце 2014 года, но массового распространения пока не получил. Ставя подпись под инвестконтрактом, бизнес берет на себя обязательства вложиться в модернизацию или развитие нового производства, а в обмен на это получает пакет преференций от государства и защиту от повышения налоговой нагрузки на срок действия соглашения. Лесному бизнесу такой формат взаимодействия не в новинку. Аналогичный принцип был заложен в приоритетные инвестпроекты, когда за льготный доступ к лесным ресурсам брал на себя обязательства инвестировать в их переработку. «Приоритетные инвестиционные проекты начинают себя изживать. На будущие периоды мы будем рассматривать специальные инвестиционные контракты», – пообещал министр промышленности и торговли Денис Мантуров.

Эвкалиптовая революция

Конъюнктура на мировом рынке тоже не слишком благоволит российским производителям. Пока они строят планы по вводу мощностей, в мире давно идет передел сфер влияния. Традиционно на целлюлозно-бумажном рынке господствовали северные страны, производящие длинноволокнистую целлюлозу из хвойных пород. Еще недавно их позиции казались непоколебимыми. Теперь эстафету у них стремительно перехватывают латиноамериканские конкуренты, выпрыгнувшие как чертик из табакерки. Переломный момент наступил в 2014 году, когда Бразилия потеснила Канаду в  качестве четвертого производителя целлюлозы в мире.

Основное преимущество латиноамериканских производителей  – дешевое сырье. По сравнению с  хвойными породами эвкалиптовая древесина растет значительно быстрее, что делает ее перспективной плантационной культурой. В силу этих причин в таких странах, как Бразилия и Чили, целлюлозно-бумажная промышленность переживает настоящий бум. В регионе появились крупные местные игроки, а  такие европейские компании, как StoraEnso и  UPM-Kymmene, в борьбе за низкую себестоимость перенесли туда производства.

С конкуренцией со стороны латиноамериканцев, наводнивших рынки своей продукцией, российские производители сталкиваются повседневно. В прошлом году Бразилия отправила более 70% своей целлюлозы в Китай и Европу, следует из данных бразильской лесопромышленной ассоциации Iba. О том, что Бразилия создает серьезное давление на мировой рынок целлюлозы, говорит и Денис Мантуров.

Возможности конкурировать на целлюлозном рынке бизнес оценивает по-разному. «Если мы обеспечим конкурентные позиции по издержкам, то сможем производить целлюлозу по конкурентным ценам. Компания Poyry и другие иностранные партнеры, с которыми мы общались, говорят, что в  Вологодской области есть возможность построить завод за счет близости к сырью, водным магистралям для транспортировки, конкурентной стоимости факторов производства», – уверен Алексей Мордашов. «По лиственной целлюлозе конкуренция колоссальная. Не уверен, что мы сможем производить целлюлозу самую низкую по себестоимости в мире», – сомневается Захар Смушкин.

Выход – в освоении новых рыночных сегментов. На вопрос, что это за сегменты, у каждого свой ответ. Segezha Group идет в сегмент деревянного домостроения, рассчитывая стать глобальным игроком на этом рынке. Mondi Group видит потенциал в  производстве гофротары и полимерной упаковки, о чем свидетельствует прошлогоднее приобретение компаний «Бипак» и «Уралпластик-Н».

Захар Смушкин к числу перспективных направлений относит упаковку, вискозную целлюлозу и тиссью (санитарно-гигиенические изделия). В остальном интересных возможностей для инвестиций предприниматель не видит: «Малоэтажные дома требуют очень больших затрат на инфраструктуру. У нас в России нет территорий с  подготовленной инфраструктурой, что делает эти здания не очень эффективными, если не будет господдержки. Для рынка макулатуры требуется определенная господдержка плюс госрегулирование. В  некоторых странах, например, запрещают использование пластиковой тары».

Получается, что бизнес свои приоритеты сформулировал. Теперь мяч на стороне государства, которому необходимо определиться, где российский леспром может конкурировать на глобальной арене, какие производственные мощности для этого нужны, и подкрепить это понимание соответствующими стимулами.

Санкт-Петербург, Константин Куркин.

Источник: http://expert.ru
Фото: http://expert.ru